Юлия Савельева и ее 11-летняя дочка Женя живут вдвоем в небольшой двухкомнатной квартире. Идеальная чистота. Каждая вещь на своем месте.
На столе появляются красивые чашки, ворчит, закипая, чайник, и Женя деликатно уходит в свою комнату, чтобы не мешать нам с мамой беседовать. Разговор неожиданно начинается... с музыки. Я слушаю Юлин рассказ.
МЕЛОМАНЫ
Вообще-то папа у меня физик, мама — инженер-электронщик, а бабушка — врач. Сестра пошла по ее стопам. И я мечтала о хирургии, даже поступила в медицинский, но через два года поняла — не мое и стала программистом. Но интересно, что все в нашей семье: и прабабушка, и бабушка, и дедушка, и мы с сестрой, и племянник, а теперь и моя Женя имеют музыкальное образование. Меломаны. Мы не представляем себе жизни без музыки, это одна из главных наших радостей. Мы очень часто ходим на концерты.
Когда дочка собралась поступать в музыкальную школу по классу фортепиано, у меня были сомнения. Пальчики такие маленькие, нежные, и все подушечки исколоты, больно ведь будет, но Женя оказалась неумолима. И я сдалась. Уже потом, когда она закончила начальную школу, все же уговорила ее сменить инструмент. Так что сейчас мы осваиваем — причем очень серьезно — флейту. И уже играем в качестве флейтистки в школьном оркестре.
ПАПЫ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ
Женя родилась желанным ребенком, страстно желанным. Мы с мужем так ее ждали... Не буду рассказывать, почему и как мы с ним расстались, как говорят обычно, не сошлись характерами. А человек он замечательный во всех отношениях. Я особенно хорошо это поняла, когда в нашу маленькую семью пришла огромная беда.
У нас в роду и у Жениного отца — мы просчитали не знаю до какого колена — никто не страдал диабетом.
В шесть лет (мы уже жили тогда с мужем отдельно) Женя заболела тяжелейшим гриппом, температура скакала бешено, не знаю, как выдержало ее сердце. Мы попали в Морозовскую больницу, хорошо, что не в коме. Мы успели, врачи сказали, еще день и — все. В больнице пробыли довольно долго. Боже мой, каких трагедий, каких ужасов я там насмотрелась. Мужья приезжали в больницу, чтобы сообщить женам: мол, ухожу, не хочу, не могу брать на себя такую обузу.
— Ты понимаешь, — говорил один такой муж своей жене, — это же на всю жизнь. Зачем мне это? Я хочу здоровых детей, встречу еще женщину...
Да, да, так цинично и откровенно.
А вот мой, уже бывший супруг, как только узнал, что случилось с дочкой, примчался и очень твердо, очень ясно сказал: ну и что, что мы теперь не живем вместе, я никогда, слышишь, никогда вас не брошу, во всем буду помогать и помни, вы не одни, я — есть.
Я была бесконечно благодарна ему за эти слова, за поддержку. Я считаю, нам с дочкой повезло. Господь не оставляет нас. А папа у Жени — лучший в мире. Он учитель русского языка и литературы. У них с дочкой много общего. Они часто видятся, обсуждают книги. У них свои секреты. Они так хорошо смеются вместе. Он в курсе всех наших проблем.
Мамочки, мамаши, а чаще мамки — так нас зовут в больницах. Недавно мне подарили книжку о диабете (перевод с немецко го). В той книжке написано: с вами всегда будут рядом врачи-диабетологи, диетологи, психологи... Увы, мне практически так и не довелось их до сих пор увидеть. Зато в Морозовской больнице была своя доморощенная школа мамки. И знаете, низкий поклон этим женщинам. Отработав целый день с детьми, когда они засыпали, где-то в двенадцать ночи, мы собирались на короткие посиделки. И более опытные объясняли новеньким, как жить дальше. Они говорили: никогда не вешайте носа, и дети у нас чудесные, и мы еще всех обскачем и всем покажем, какие мы молодцы. И еще. Никто вам ничто не должен. Старайтесь рассчитывать только на себя.
Доморощенная школа оказалась прекрасным психологическим тренингом. Когда ты видишь веселую нежную маму и ее ребенка со стажем диабета 7-9 лет, абсолютно некомплексующих, то глаза открываются, и солнце снова светит.
СКОЛЬКО ХЛЕБНЫХ ЕДИНИЦ В КОТЛЕТЕ?
Вот вернулись мы из Морозовской домой и надо было приготовить обед (признаюсь, кулинар я была неважный). Решила сделать Жене котлеты. И — о ужас, я вдруг понимаю, что не знаю, как рассчитать, сколько в котлете хлебных единиц. Потом я узнала, что все просто: хлеба надо класть чуть-чуть и не считать никакие единицы. Но тогда я была в панике. Конечно, всю кухню обклеила таблицами, сверяла, считала, хорошо что еще не все иигредиенты взвешивала. Таблицы мы давно сняли, и их место заняли любимые дочкины киногерои.
Самыми тяжелыми, пожалуй, были первые шесть месяцев. Умом я все понимала, но сердцем смириться с ситуацией не могла. И очень плохо чувствовала Женю, что с ней происходит в данный момент. Нужно определенное время, опыт, чтобы научиться по полувзгляду, полуслову ребенка определять, что с ним в данный момент, с его сахарами.
Пять лет я не знаю, что такое нормальный сон. Дремлю, караулю ее дыхание, каждый вздох. Иногда встанет, куда-то идет. Я — за ней. А дочка сонно так:
— Ну зачем ты встала, я иду попить воды, со мной все в порядке.
70 РУБЛЕЙ ПО УХОДУ ЗА РЕБЕНКОМ
Если бы вы знали, как мне не хотелось уходить с работы. Но удалось протянуть всего год. Первое время с Женей сидели по очереди бабушки. Но девочка начала много болеть, и я поняла, что не прощу себе бесконечных отлучек, хотя знаю, что многие мамочки умудряются работать. У нас чудесные бабушки, но они все-таки только бабушки. Честно признались обе: такая ответственность, боимся. Я их понимаю и не обижаюсь.
Так что давно уже наш бюджет — это 2000 рублей (сюда входят все надбавки), которые получает Женя как инвалид детства, плюс 70 рублей, которое государство платит мне по уходу за ребенком. 70… Смешно?
Что делать, крутимся. Иногда помогает папа, правда, он учитель и зарплата, сами знаете, небольшая. Иногда, когда могут, помогают родители. В нашей семье всегда было много музыки, но никогда не было больших денег.
Я знаю, что раз в году нам полагается бесплатная путевка в детский санаторий. И каждый год мне говорят, что это большая проблема и всех детей путевками обеспечить не могут. Несколько раз, правда, предлагали, но в середине учебного года, а мы и так часто пропускаем занятия по болезни. Приходилось отказываться.
Но зато каждое лето уезжаем на дачу в сорока километрах от Москвы в Шишкин лес. Снимаем у друзей. Там еще пять семей живут, полно детворы всех возрастов. Я со всеми ребятами занимаюсь, родители довольны, так что, учитывая все обстоятельства, с нас много денег за дачу не берут.
Женя с детьми дружит, она вообще очень контактная девочка. А в Шишкином лесу просто расцветает. Недавно ее 16-летние друзья признались:
— Странно, тебе только одиннадцать, а ты нам — ровня. Слово-то какое смешное. Но моя, кажется, была довольна.
Вообще, она молодец. Научилась делать себе уколы сама еще в первой больнице. Рядом лежала девочка ее возраста, тоже легкая характером, бабушку не подпускала, только сама. Женя смотрела, смотрела и как-то сказала: — Мама, все.
И я ей доверяю.
Женя успевает больше, чем многие здоровые дети. Хорошо учится, занимается музыкой, английским языком, оздоровительной, очень полезной для нее, китайской гимнастикой. И все без нажима, все с удовольствием, все в кайф.
Мы воспитываем ее как совершенно нормального здорового ребенка. Она очень любит кошек и с удовольствием с ними играет (у одной из Жениных бабушек их целых три). Она с удовольствием слушает каждую субботу и воскресенье Детский час на Эхо Москвы. И выигрывает призы: книжки, билеты в музей, видеокассеты. Она как и все страстно увлекалась Гарри Потером.
Говорят, наши дети взрослеют быстрее. И Женя уже понимает, что кто-то делает себе уколы, а кто-то меряет давление, третий пьет таблетки, а четвертый, к сожалению, потерял ногу... Она понимает, что это не конец жизни, надо просто научиться с этим правильно жить. И тогда все еще случится. Дай Бог ей радости!
TO BE OR NOT TO BE
Я расскажу вам, как однажды заплакала (вообще-то я категорически запрещаю себе это делать).
Как-то в поликлинике — детского эндокринолога у нас там так и нет — медсестра сказала мне, что в Юго-Западном административном округе активно действует общественная диабетическая организация, связанная с детьми. И я нашла Преодоление, и встретила там таких же мамочек с бедой (это ведь совершенно особые женщины, не похожие на других), готовых в любую минуту помочь. Нам неожиданно даже подарили прекрасный глюкометр. И тыл за спиной стал как-то крепче. И вот однажды был праздник. Дети замечательно держались, пели, танцевали. А потом на сцену вышел красивый юноша.
To be or not to be — он читал монолог Гамлета на таком прекрасном английском. И повторил на русском — в переводе Бориса Пастернака. Надо было слышать, как он читал. Я не сразу поняла, что плачу, но это были очень светлые слезы.
Только — To be....
Записала Софья СТАРЦЕВА
P.S. Юлия считает, что, не зная женского счастья, трудно вырастить счастливой дочь. Она не отказывается категорически от личной жизни. Но приняла решение: замуж не выйдет никогда. Слишком серьезно относится к браку и понимает, что ее любовь и ласку нельзя разделить; она безоговорочно принадлежит только Жене.
|
|
лента новостей
