В истории часто бывает так, что одна и та же фамилия пишется по-разному в зависимости от того, о каком именно человеке пишут или кто именно пишет. Так, можно встретить хорею Гентингтона и хорею Хантингтона, человек, в честь которого назван залив Гудзон имеет ту же фамилию, что и миссис Хадсон, а Олдос Хаксли и Эндрю Хаксли были внуками «бульдога Дарвина» Томаса Гексли.

Та же самая история произошла с нашим нынешним героем: Джон Маклеод носил ту же самую фамилию, что и знаменитый «горец» Дункан Маклауд. Да и сама история с «маклеодовской» половиной Нобелевской премии по физиологии или медицине 1923 года остается одной из самых противоречивых в истории крупнейшей научной награды. Но обо всем по порядку.

Джон Джеймс Рикард Маклеод

Родился 6 сентября 1876 года, Клюни, Шотландия

Умер 16 марта 1935 года, Абердин, Шотландия

Нобелевская премия по физиологии или медицине 1923 года (совместно с Фредериком Бантингом). Формулировка Нобелевского комитета: «За открытие инсулина» (for the discovery of insulin).

Наш герой родился в маленьком местечке Клюни, неподалеку от шотландского Перта. Настолько маленьким, что в энциклопедических статьях о нем употребляют слово «поселение». Именно поэтому все обучение – и среднее, и высшее, прошло в Абердине. Сначала Маклеод (будем называть его так) окончил местную гимназию, а 17 лет от роду поступил в Колледж Маришал Абердинского университета. Пять лет спустя Джон стал бакалавром медицины, окончив университет с отличием, а «вишенкой на торте» стала стипендия Андерсена на стажировку за рубежом.

Проработав год в Институте физиологии при Лейпцигском университете и опубликовав первую статью по содержанию фосфора в мышцах (1899), Маклеод вернулся в Великобританию, но уже в столицу: в 1900 году он получил должность демонстратора физиологии (нечто вроде ассистента на кафедре) В Лондонском медицинском колледже. Два года спустя ему доверили читать лекции по биохимии. Несмотря на то, что в 1902 году его наградили дипломом по здравоохранению Кембриджа (Diploma of Public Health of Cambridge University), молодому медику в Великобритании было непросто получить профессорскую кафедру. В то время многие отправлялись искать счастья за океан. И 27-летний Маклеод стал профессором физиологии в Западном резервном университете, в Кливленде, штат Огайо. Здесь он проработал 16 лет, до назначения профессором в Канаду, в Торонто.

Поначалу интересы Маклеода касались различных биохимических и чисто медицинских проблем – от биохимии палочки Коха до кессонной болезни и пуриновых оснований. Но в 1905 году он всерьез заинтересовался проблемой сахарного диабета и связи его с поджелудочной железой. Об этой проблематике мы подробно рассказали в предыдущем выпуске рубрики, посвященной человеку, с которого и началась история открытия инсулина – Фредерику Бантингу.

Первая встреча Бантинга и Маклеода произошла 7 ноября 1920 года. Как мы уже писали, профессор поначалу оказал энтузиасту Бантингу холодный прием. И его можно понять: с одной стороны, к Маклеоду, как к любому очень крупному ученому, постоянно приходили разные люди с разными идеями, с другой стороны – попытки выделить гипотетический инсулин (а само слово «инсулин» придумали еще в 1915 году) многими знаменитыми учеными провалились. Вот что пишется о предшестванниках Бантинга: «Активные экстракты (поджелудочной железы – прим. Indicator.Ru) выделяли Блюменталь (1989), Зюльцер (1908), Лепин (1909), Скотт (1912) и Мюрлин со своими помощниками (1913), но, несмотря на наличие большого количества работ в данном направлении, так и не было получено устойчивой фракции из этих экстрактов».

А с третьей стороны, кем тогда был Бантинг? Если не считать службу медиком в армии – просто никем. Ни публикаций, ни хирургического клинического опыта, ни опыта научных исследований. Да и уровень общих знаний по проблематике диабета и работы поджелудочной железы был удручающе низким. Впрочем, возможно именно это и дало возможность Бантингу прорваться со своей безумной идеей там, где все прочие потерпели неудачу.

А Маклеод все-таки изменил свое мнение. Вероятно, тому было сразу три причины. Во-первых, горячий энтузиазм Бантинга. Во-вторых, чутье ученого, которое говорило: «тут что-то есть». А в-третьих, в своей лаборатории Маклеод разработал новый, точный метод измерения сахара в крови, который был нужен для проверки гипотезы Бантинга. В марте 1921 года была достигнута договоренность: пока Маклеод будет в отпуске в Шотландии, вторую половину мая, июнь и июль его лаборатория в распоряжении Бантинга. Молодой канадец получил много толковых методических советов (по мнению многих исследователей, без них эксперименты бы вообще не удались), первоклассную лабораторию и одного сотрудника из числа ассистентов Маклеода.

Мало кто знает, но судьбу соавтора открытия инсулина решила обыкновенная монетка. Отбывающий в отпуск в Шотландию Маклеод предоставлял не только лабораторию и оборудование Бантингу, но и одного «мальчика» – студента-ассистента. Вариантов было два: в лаборатории физиологии на позиции демонстратора работало два человека: 22-летний Чарльз Герберт Бест (1899-1978) и 21-летний Эдвард Кларк Нобл (1900-1978). Они работали над своей магистерской диссертацией в области физиологии и медицине. Планировалось, что студенты по очереди потратят часть своих летних каникул, помогая Бантингу проверять свою гипотезу. Маклеод решил не проявлять волюнтаризм и позволить ребятам самим выбрать – кто первый поступает в распоряжение молодого учёного. Решение принималось простым способом, по методу монетарной дихотомии. То есть – «орел» или «решка». Выиграл Бест.

Дальнейшую историю мы рассказали в предыдущем выпуске рубрики. Успех Бантинга, усилия Маклеода по производству инсулина крупными партиями для фармакологического применения, присоединение к научной группе биохимика Джеймса Коллипа (без Маклеода и Коллипа биохимическое производство чистого инсулина Бантинг бы точно не освоил – впоследствии та же самая история произойдет с открытием пенициллина: Александр Флеминг случайно открыл антибиотик, но, будучи весьма посредственным экспериментатором и биотехнологом, так и не смог за много лет сам его выделить, пришлось звать на помощь американских коллег, в итоге «нобелевку» получили все трое). А затем – грандиозный конфликт между Бантингом и Маклеодом.

Мы уже писали, что после доклада Маклеода перед американскими врачами, Бантинг счел своего покровителя желающим украсть приоритет, возненавидел его и больше никогда с Маклеодом не разговаривал. А вот Бест даже после смерти и Бантинга, и Маклеода прикладывал все силы для того, чтобы «стереть» своего бывшего начальника из истории открытия инсулина.

К чести нашего сегодняшнего героя, мы должны сказать, что в этом конфликте он повел себя в высшей степени благородно: написал отчет, излагающий собственную точку зрение на происходящее и больше никогда не встревал в дебаты по поводу научного приоритета, оставив судить потомкам. Тем более, что в 1928 году он вернулся в Шотландию, уже ощущая надвигающуюся смертельную болезнь. Бороться за славу ему казалось глупым: он предпочитал успеть сделать что-то в своей alma mater – Абердинском университете, где он проработал последние семь лет своей жизни. Несмотря на то, что артрит забирал все больше здоровья и отнимал все больше сил, коллеги запомнили Джона Маклеода человеком оптимистичным и жизнерадостным.

Он работал до самой смерти, даже будучи прикованным к постели. Маклеод прожил всего 59 лет, но оставил после себя две сотни научных работ и множество вспоминающих его добрым словом учеников и сотрудников – если не считать Беста и Бантинга. И пусть он сам не открыл инсулин, но именно Маклеод сделал все, чтобы это открытие состоялось, а потом – все, чтобы оно как можно быстрее было применено на практике и спасло как можно больше жизней.