Мой образ жизни претерпел серьезные изменения, когда мне было 17 лет. Я был первокурсником ННГУ, учился на факультете социальных наук, отделение психологии.

Поддержка Газеты

Говорят что студент становится настоящим только после первой сданной сессии, так, наверное, оно и есть. Шла первая моя сессия, и к ее концу уже перед последним экзаменом я стал замечать, что состояние моего здоровья меняется. Все больше времени я проводил лежа на кровати или диване, стала появляться и расти слабость, меня стала мучить жажда, а поскольку я не понимал что происходит, то и пил я то, что привык – сладкий чай, колу и прочие сладкие напитки, что не приносило никакого облегчения, а только усиливало жажду. К концу каникул стало понятно, что я чем-то болен, поскольку я потерял в весе килограмм семь и еле ходил по дому. Моя бабушка – медик – сделала верное предположение, что это диабет, и было решено отправить меня в больницу, где она работала, померить сахар. Но на следующее утро, когда была назначена поездка, я просто не смог встать с кровати. Родители вызвали мне скорую, и приехав в больницу, выяснилось что мой сахар действительно превышает норму почти в три раза, кроме того, у меня уже начался кетоацидоз.

Самыми страшными, пожалуй, были первые пять дней в больнице, я все время лежал, не понимал, что будет дальше, поскольку не знал, что такое этот самый диабет и задавался вопросом «почему?». В целом, это было очень тревожное и тяжелое состояние.

Потом, когда мне стало лучше, со мной поговорил эндокринолог и дал мне небольшую книгу о диабете и инсулинотерапии – я проглотил ее за один вечер и моя тревога заметно ослабла. Мне стало как-то понятнее, что теперь нужно делать и как. В семье мой диагноз, конечно, восприняли очень тяжело, старались проявлять много заботы и очень жалели, а через некоторое время после выписки родители возили меня несколько раз в разные медицинские центры полунаучной направленности, где я прошел целый ряд довольно сомнительных процедур. Это были какие-то токи, и аппараты. Хуже они не сделали, но в конечном итоге, разумеется, не вылечили меня от диабета. В то время это было просто необходимо – искать волшебную таблетку, через это проходят все. Сам я мало верил в успех этих процедур, но некая надежда была.

Вместе с поиском исцеления я занялся собой. Я никогда не был фанатом спорта, лишь в старшей школе ходил по настоянию отца в секцию кунг-фу, а летом любил ездить на велосипеде. Диабет это сильно изменил – идея того, что регулярная физическая активность поможет мне оставаться здоровым, крепко в меня засела и я очень скоро занялся бегом и атлетикой. Все это происходило не сразу и не постоянно, я занимался несколько недель, потом, не достигнув желаемых результатов, бросал, через недели брался снова. Лишь несколько лет спустя, спорт прочно вошел в мою жизнь и стал чем-то действительно постоянным и значимым. Но кроме спорта как способа поддержки себя хотелось еще вести активную жизнь.

В детстве с родителями я бывал в нескольких походах – сплавах на байдарках, и мой интерес к этой теме всегда был достаточно большой. Но так сложилось, что много лет подряд ни в одном походе я не участвовал. И вот в 2008 году я познакомился с очень хорошими людьми, «профессиональными» любителями походов, на чьем счету они исчислялись десятками. С ними я пошел на Алтай, это был сплав на катамаранах. Море эмоций, драйва и пятнадцать дней гор и рек – это было очень яркое переживание. Потом уже был Урал и горные лыжи, Кавказ и первое восхождение, снова Урал и пеший поход по колено в воде, Эльбрус и множество мелких походов по рекам и дорогам области на байдарках и велосипедах.

Диабет не был стимулом в чистом виде как и не был препятствием – он был необходимой преградой, которая помогла мне набраться сил и понять как же я на самом деле хочу жить.

В первом походе на Алтай я не сказал никому из других участников команды, о том, что у меня диабет, боясь, что меня могут просто не взять с собой. В тот раз все обошлось без происшествий, и мой диабет никому просто не был заметен, но то, что случилось через два года на Кавказе, я запомнил надолго. Мы делали вылазку, поднимались на гору Ацетука, она не высокая, но с нее открывался шикарный вид на озеро Рица. Поднимались налегке, я был, казалось, во всеоружии – пакет леденцов и пара десятков кусков сахара – но с середины подъема я ощутил, как начинает падать сахар. Я съедал четыре куска сахара или несколько конфет, и на три – пять минут меня отпускало, но потом сахар падал вновь. Не дойдя до вершины 200 метров, я понял, что если не свернуть назад, и не вернуться в лагерь, где лежат вещи, то я рискую остаться на вершине горы навсегда. Сахар уже постоянно был на самой границе нормы, и любое значительное физическое усилие приводило к тому, что сахар опускался ниже, а конфеты стремительно заканчивались. Я остановил ведущего группу и сказал ей, что у меня проблемы со здоровьем, о которых никто не знает, и они вынуждают меня бежать назад.

Мы спустились довольно быстро, и я выпил литр воды, растворив в нем, наверное, грамм 300 сахара. Что тут говорить, разумеется, пришлось объясняться. К моему удивлению, лишь удивившись, что я не сказал все заранее, меня очень поддержали, сказав, что ходить в походы с диагнозом требует мужества.

Как-то был Урал, на майские праздники, Инзерские зубчатки. Добраться до этих живописных высот было крайне непросто. Разлившаяся по весне бурная река затопила все броды, переправляться пришлось вплавь по ледяной воде. Кто не хотелне мог, остались дожидаться в лагере, а мы, переплыв, пошли к зубчаткам. Дойти дошли, но увидели не всё, темнело и нужно было бежать обратно, чтобы переплывать бурный поток обратно при свете дня. Из этого похода в памяти – ледяная вода, когда плыли обратно, как же в нее не хотелось заходить, я стоял по пояс в воде, как витязь на перепутье, и лишь после долгой внутренней борьбы пошел дальше и поплыл. Второй момент, что остался в памяти, это свежайший медвежий след на влажной пропитанной водой земле, с текущими по нему ручьями талой воды, которые его еще не успели размыть, а нас только четверо и мы упрямо бежим по лесу к зубчаткам.

Был поход по Керженцу, прижатая к бревну байдарка и переворот, спасание вещей из воды и стаскивание байдарки с препятствия.

Эльбрус – самое свежее воспоминание. Тут мне пришлось попотеть, горный поход требует крайней тщательности в подборе содержимого рюкзака и его веса. Любой лишний грамм будет ощущаться на подъеме, при этом нагрузка очень высокая, а значит, я рискую много гиповать, значит мне нужен сахар, т.е. дополнительный вес, который увеличит нагрузку. Ничего лишнего по раскладке еды не было взято, мне дополнительно пришлось покупать себе шоколадные батончики и два килограмма сахара. К слову сказать, с точки зрения здоровья – в этом походе я все неплохо рассчитал, в итоге я впадал в гипу всего два раза, а количество инсулина сократил втрое. Сахара были изумительные. А виды там просто шикарные.+

Во всех этих событиях, главным всегда было не столько место куда идешь, а то с кем идешь и каково там быть. Свобода, дружба, это понятия, которые я ощутил по-настоящему именно в походах. И после Алтая, похода который был через семь лет после постановки диагноза, диабет стал для меня просто особенностью, которую я должен учитывать, планируя свое время. Оглядываясь назад, могу сказать, что диабет не был стимулом в чистом виде как и не был препятствием – он был необходимой преградой, которая помогла мне набраться сил и понять как же я на самом деле хочу жить, ведь даже свой диплом я писал о людях с диабетом.



Автор: Илья Марковъ Городской Блогер


Источник: https://opennov.ru/blog/nevozmozhnoe-vozmozhno-ili-kak-pokorit-elbrus-s-saharnym-diabetom