ВДУМАЙСЯ! ФИРМЕННЫЙ СОВЕТ / все о диабете

НАДО ЖИТЬ ДАЛЬШЕ!

Белинский писал: "Меркою достоинства женщины может быть мужчина, которого она любит". Это изречение как нельзя более кстати подходит к моей собеседнице Наталии Иосифовне Грибовой - вдове выдающегося актера современности, мхатовского корифея Алексея Николаевича Грибова. Ассистент режиссера на Мосфильме, за плечами которой работа над такими фильмами, как "Рассказы о Ленине", "Гуттаперчивый мальчик", "Все начинается с дороги", "Взрослые дети", она оставила свою удачно складывавшуюся профессиональную деятельность, выйдя замуж за Грибова, чтобы на долгие годы стать Опорой этого большого талантливого ребенка. Случилось так, что в конце жизни А.Н. Грибов заболел, и последние три с половиной года жизни мужа Наталия Иосифовна провела с ним по больницам. Тогда-то начался у нее диабет.

- Диабет у меня уже 15 лет. Считается, что предрасположенность к СД либо заложена генетически, либо он возникает как последствие стресса. И хотя у некоторых родственников со стороны папы был диабет (у него самого не было), я склонна полагать, что мой случай - второй. СД проявился у меня после тех нелегких лет, когда пришлось поддерживать А.Н. и физически, и психологически дни и ночи напролет.

Как все произошло? Вернувшись из гастрольной поездки по ГДР, посвященной солдатам нашей армии (А.Н. один месяц отпуска всегда шефски "отдавал" солдатам), А.Н. сразу же уехал с театром на гастроли в Ленинград. В первое же "окошко", когда не было спектакля, он вернулся в Москву на сутки: принял экзамены в Театре-студии МХАТ и уехал обратно. Я собиралась приехать к нему позже. На следующий день он играл в спектакле "Три сестры". На сцене у него случился инсульт. Гримерша, работавшая с Грибовым, заметила, что у него "поехал" глаз и немного перекосило рот, и побежала к Олегу Николаевичу Ефремову. Но тот не поверил и махнул рукой: "Да ты что! Грибов - наш самый крепкий актер!"

А.Н., действительно, был невероятно здоровым человеком - за наши с ним 22 года совместной жизни эта была его первая серьезная болезнь, если не считать радикулита, когда он наклонился завязать ботинок и не мог разогнуться, но это было в 1965 году! Больше у него не было ничего - даже температура ни разу не поднималась... А тут сразу такое случилось... Но он продолжал играть. Это старая мхатовская школа! В третьем акте он уже волочил ногу и речь его сбивалась, но поскольку его герой Чебутыкин по замыслу пьесы к этому моменту уже был пьян, то все происходящее на сцене воспринималось зрителями как виртуозная актерская игра.

Я прилетела туда через несколько часов и сразу легла с ним в больницу, а театр вернулся обратно в Москву. В ленинградской больнице мы пробыли 4 месяца. Видимо, врачи пощадили меня и перед отлетом в Москву не сказали, что при обследовании у мужа был обнаружен еще и рак правого легкого...

И вот наконец Москва. Алеша такой счастливый, что уже сам ходит, рука начала работать. Но уже на перроне нас встречают врачи и говорят: "В больницу!" - "Как в больницу? Зачем?! Дайте хоть недельку дома побыть!" - "Так нужно, Наталия Иосифовна".

Меня поместили с А.Н. в одну палату, так как считалось, что родственники могут помочь обеспечить необходимый уход капризным инсультным больным.

Я сама сейчас говорю, как инсультная (печально шутит Н.И.) - последний зуб не вырывают из-за того, что поднялся сахар в крови...

И вот я с А.Н. в легочном отделении. Наутро встречаю в коридоре знакомого - главного онколога этой больницы, вместе с которым в свое время А.Н. получал звезду Героя Социалистического Труда, - и думаю, он-то в нашем отделении какими судьбами? А он просит пройти меня в ординаторскую, наливает мне валерьянки и говорит: "Мало нашему Алексею Николаевичу инсульта, у него еще и "рачок..." Трудно передать, что я испытала. Мне надо возвращаться в палату, а я не могу.

Так прошли долгие три года: 3 - 4 месяца "лежим", потом месяца на два нас выпускают домой.

- А Вы тогда себя как чувствовали?

- Хорошо. Я вообще всегда была крепкая и здоровая. Мы с тобой познакомились, когда мне было 49 лет. Я ничем не болела! Но когда в 1977 году А.Н. не стало, на меня посыпались все болячки, какие есть на свете. И началась тяжелая депрессия. Меня лечили очень сильными средствами, но до конца не вылечили. Периодически у меня наступало настроение, когда хотелось лечь, спать и ничего не знать; жена моего брата - психиатр в Кащенко - говорит, что у них даже термин специальный есть - "лечь под шубу". В это время не хочется умываться (для меня это первый показатель), все равно, в каком виде ты ходишь, и, действительно, хочется заснуть, чтобы ничего не знать, не жить... Очень тяжкое состояние.

- А сами вы пытались справиться с собой?

- Некоторые советовали: да ну, не обращай внимания на то, что с тобой происходит! Но это не понять человеку, который не находился в таком состоянии. Советовали: начни вязать... Но теперь я знаю точно: мне это не может помочь! Я попробовала, но все было не так, мне не понравилась моя работа, я все порвала и никогда больше не пыталась спастись вязанием в периоды депрессии. И однажды жена моего брата дала мне совет по телефону: преодолей себя, оденься и ходи вокруг дома не меньше часа быстрым шагом. Я начала это делать... И физическая нагрузка оказалась моим лекарством. Сейчас я каждое лето ложусь в больницу с диабетом, и там в курс лечения обязательно входит ходьба. Однажды я лежала в больнице одновременно с Андроповым - он тоже был болен диабетом. Как-то раз я занималась ходьбой - надо было без конца ходить вокруг высокой клумбы, - и он ходил вокруг той же клумбы. Я кружила-кружила - смотрю: нет его! Потом вижу, он сидит на корточках за клумбой и смеется: "Ага! Поймал!" Вот так и хожу теперь!

Уже пять лет я сама себе делаю уколы. Начинала с небольшой дозы - 8 единиц утром и 6 вечером, сейчас моя норма утром 18 и вечером - 12 единиц.

- СД не закрыл от вас светскую сторону жизни?

- Ну что ты! Я встречалась со своими подругами; мы ходили в театр, в гости. Но после перенесенного в мае 1999 инфаркта я почти никуда не выхожу. Хотя знаю: я сама виновата в том, что почти забыла о необходимости физических нагрузок, - ведь сердце тоже в них нуждается. Надо жить дальше!

Я задумчиво смотрю на уголок с мебелью пушкинских времен, которую А.Н. Грибов с 30-х годов трепетно собирал в Ленинграде и реставрировал в течение многих лет. На стене висит картина, где изображена одна из комнат Пушкина в его квартире на Мойке. Там, на диване, Натали Гончарова провела бессонную ночь после дуэли супруга с Дантесом... В грибовском уголке стоит точно такая же мебель и воспроизводит уголок, изображенный на картине. Как будто издалека доносится голос Наталии Иосифовны, рассказывающей историю каждого приобретения: ломберный стол, диван, два кресла, только ширму найти не удалось... А вот книга, подаренная в 50-х годах семье Грибовых актером Привальцевым, - полное собрание сочинений Пушкина, включающее все произведения поэта: художественные, исторические, критические, автобиографические, с недоработанными набросками и черновиками... Многолетнее увлечение Пушкиным не раз спасало А.Н. в самые тяжелые времена (какое счастье, ненадолго вырвавшись из больницы, снова ощутить дух пушкинских времен, снова присесть на этот самый диван и в который раз пролистнуть страницы этой самой книги...). После смерти Грибова Наталии Иосифовне предлагали выгодно продать эти раритетные вещи, но несмотря на открывающиеся вслед за этим широкие материальные возможности, о которых теперь можно только мечтать, она никогда не сделает этого. Пушкинский дух, царящий в этом доме - ее талисман, - продолжает хранить ее и по сей день.

Когда подымет океан
Вокруг меня валы ревучи,
Когда грозою грянут тучи, -
Храни меня, мой талисман.

Елена Борисова-Сартори